майка i love me Семья – вотчина женщина. Та, пока единственная ипостась, где женщина царит безоговорочно. На работе, даже если она начальник отдела или даже немалого предприятия, она все равно вынуждена подчиняться не ее установленным, мужским правилам. И все равно над ней есть какой-нибудь мужчина, который диктует ей эти правила. В семье же правила устанавливает и диктует она одна. Она – царица Савская, единодержица Екатерина, полноправная Клеопатра.
Женщины часто с хитрым прищуром глаз и с очаровательной улыбкой говорят о мужчинах, как о главе семьи. Ну, чтобы им не было обидно. А на деле все женщины понимают, кто в доме хозяин. И мужчины-головы, если они не совсем пустые, понимают, что если им и позволяют где диктовать свою волю, то ненадолго и в строго определенных рамках.
Какую купить квартиру или какой построить дом, какой в нем будет интерьер, какого цвета занавески и какая посуда на кухне – решают вовсе не оба. Решает женщина. Мужчине же остается иллюзия того, что и он тоже принимает участие в сих важных вопросах. На деле же он постоянно уступает вкусу и настроению будущей хозяйки.
Пока в семье нет детей и молодые наслаждаются друг другом, у мужчины еще есть какие-то права. Или, во всяком случае, молодая жена щедро воздает своему ненаглядному мужу за его уступки в самых разных вопросах постельной негой, чем он с радостью довольствуется. Но после того как в семье появляется первенец, в своей семейной иерархии мужчине отводится место где-то рядом домашнем любимцем-догом и котом Васькой. Хотя обязанностей у него прибавляется. А уж если в семье еще появляется «мама», то «глава» и вовсе превращается во что-то среднее между тем «на чем сидят и чем дудят».
Мужчине время от времени дают поиграть в папу. И он радостно возит коляску, кормит кашкой, иногда стирает пеленки и встает по ночам к егозе. Иллюзия того, что и он «не последняя фигура» в этой игре под названием «мама, папа, малышня – дружная семья» сохраняется, иногда с попеременным успехом. Но, конечно, если мужчина не полный остолоп и умеет анализировать факты, то скоро он начинает замечать, что он в этой партии далеко не незаменимый король, и в любых случаях без него могут прекрасно обойтись. Единственный случай, в котором без него не всегда могут обойтись, – это материальное обеспечение ячейки «семья». Да и то не всегда.
Семья, со всеми ее распашенками, пеленками, борщами, стирками и прочими радостями, – как бы женщины на них не жаловались, – это именно то к чему женщину готовят с младых ногтей. Как бы тяжело не было хозяйке во всех ее делах, она на своей территории, и ее роль предопределена задолго до создания семьи. В хорошей семье будущая женщина уже в двенадцать лет знает, что и как она будет делать: какой ей нужен муж, сколько детей, как будет функционировать жилище. Мужчина же даже в семье часто похож на заблудившегося в пустыне путника. Он все время недоумевает. Вроде, и земля под ногами знакомая, и небо вон, и идти можно в любом направлении, а что делать толком – не известно.
Если в семье не строгий домострой, то «не там сел, не там стал, не вытер ноги» превращаются в каждодневную реальность. «Глава семьи» сиротливо восседает не на троне, а на табуретке, где-нибудь в самом дальнем углу кухни, торопливо заглатывая холодный ужин, пока все семейство оккупирует обе комнаты, учиняя самый настоящий хаос в «его» королевстве. При чем его прямой вины в этом может и не быть. Просто таково естественное развитие событий, о котором он не подозревал.
Постепенно королю запрещается громко разговаривать, курить в туалете, сидеть за компьютером, лежать на диване, покидать королевство в неподходящие часы. А если он все же своевольничает, нарушая не им установленный порядок, то против него тут же идут в ход штрафные санкции: отлучение от тела, метание молний глазами и грома устами, бойкот. Вплоть до изгнания из семьи. Даже если жилище его, а не новоиспеченной королевской семьи.
Королева решает, что покупать, где отдыхать, как проводить свободное время. Голос короля уже давно ничего не решает. Он, как король в шахматах. Вроде и главная фигура, а ходит лишь на клеточку, да и то с позволения ферзя.
И тут у короля два выхода: либо подчиниться и играть по правилам, установленным королевой. Либо королевство покинуть. Конечно, бывают и другие королевства, где правят истинно короли, но такие уже редкость.
При чем, королевы, как правило, – не повелевающие громким голосом императрицы, а вполне нежные и хрупкие мамаши и жены, с мягкой улыбкой в уголках уставшего рта. Они не кричат, не ругаются. Иногда вообще не произносят ни слова. У таких королев король и сам знает место.
В других королевствах королевы, наоборот, повелевают, вечно чем-то недовольны, и об их недовольстве узнают тут же.
В первом или во втором случае, как впрочем, почти во всех остальных, мужчина в семье – как заключенный в тюрьме нестрогого режима. Или скажем поселения. Передвигаться может, но только под наблюдением.
Прошлым летом, было уже уставший от холостяцкого счастья и соскучившийся по семейным пирогам, я навестил своих дальних родственников. Его, ее, их чадо и ее маму. Дам-с, мне хватило там трех дней, чтобы бежать оттуда быстрее ураганного ветра, и еще полгода чувствовать себя счастливейшим из холостяков. Все три дня, что я был там, претензии и упреки Ее Величества прекращались только с отходом ко сну. Бедный король все, буквально все, делал не так. И хотя он был ответственным хозяином (коза, куры, утки, кролики, пчелы, огород плюс еще ответственная работа!!!) и заботливым отцом (пытался купать ребенка, брал гулять и прочее), крики Ее Величества, разбавляемые недовольным сопением Матушки-Королевы, не прекращались ни на минуту.
Не успевал он появиться на пороге, как дорогая супружница, вместо ласкового приветствия, как и подобает быть между молодыми любящими друг друга людьми, оглушительным хохляцким фальцетом для начала припоминала ему какой-нибудь позавчерашний или прошлогодний промах, и бросала «Мой руки и к столу». Что буквально означало «Марш мыть руки и чтобы через минуту ты сидел за столом». Но королю еще нужно было осмотреть свое королевство, и он невозмутимо плелся к курам, кроликам, пчелам, к соседу Васе, и появлялся за столом, когда все уже сидели за ним часа два. Влюбленная королева нежно бросала, словно камнем в темечко: «Ну, и где ты шлялся? Мы что тебя весь вечер ждать должны?». На что король – воспитанный школой и пятью годами жизни с королевой человек – ничего не отвечал, а просто садился за стол, накладывал себе на тарелку остывший ужин, молча ел, и снова плелся к курам, козам, соседу Васе. Все под звонкие уколы его ненаглядной супружницы. Появившись снова часа через два, ему закат ывалось ежедневное светопреставление (такова была уже традиция в том королевстве) по какому-нибудь пустяку, вроде «Где тебя леший носил? Ты мне помочь не торопишься, да? За ребенком кто будет смотреть?». Он молча брал ребенка на руки и плелся в ванную отмывать грязную мурзю и все остальное, но уже через пять минут, в ванной, раздавался высокодецибельный взрыв: «Какой водой моешь?! Куда белье бросаешь?! Куда ноги ставишь?!».
Ночью я, было, надеялся на отдых от всей этой итальянской жизни, но и ночью, после того, как уже был потушен свет, и все расходились по своим опочивальням, вдруг во тьме и мраке, раздавался неугомонный вопль королевы: «Ты чего ко мне лезешь?! Убери руки!» и тому подобная мелодрама.
За все три дня моего пребывания у них я ни разу не слышал, чтобы хозяин разговаривал на повышенных тонах, в то время, как хозяйка только так и разговаривала. При чем недовольна она была всем (вот уж поистине это был классический случай того, что если женщина недовольна в главном – она недовольна во всем). В чем конкретно она была недовольна – я мог только догадываться. Оглушительные претензии, которые я слышал были настолько «широкоформатны», начиная от позднего прихода домой и заканчивая тем, что на улице пошел дождь, а ее не предупредили, потому что ей надо было снять белье.
В одну из ночей по какой-то причине загорелся один из ульев. Хозяйка первой заметила огонь, разбудила всех, и мы с хозяином, водой из ведер, тушили полыхающий улей. После чего хозяину вновь была устроена выволочка, за то, что тот крепко спал и не заметил огня.
Через три дня, устав от криков и недовольства, которым был пропитан этот вполне благополучный дом, я покинул этих блаженных, в твердой убежденности своего полного холостяцкого счастья.
Другой, известный мне случай еще тяжелее. Два человека в годах, в чьей семье мне пришлось пожить не одну неделю, буквально на дух не переносили друг друга. Вернее, она не переносила. А он, как раз таки, переносил все стоически. Для женщины это была просто манера общения с давно нелюбимым человеком.
Вообще, мы все – часть мира и все вышли из матушки-природы, хотя и отгородившись от нее бетоном и неоном мегаполисных джунглей. В природе, у насекомых, птиц и млекопитающих роли самца и самки четко определены. Он и она сходятся на время для того, чтобы дать жизнь потомству. У пауков самка тут же после оплодотворения съедает самца. У млекопитающих самцы и самки существуют отдельно, лишь на время пересекаясь. У птиц каждый раз после того, как птенцы выросли, образуется новая пара. Конечно, есть лебеди с их верностью, которую мы, люди, приукрасили себе в угоду (нам так романтичнее). Или морские коньки, у которых икру вынашивает самец. И так далее. И все же человек пытается переиграть самого себя, переиграть природу.
Женщина – это ее дети. И любовь женщины к мужчине (если она вообще существует) заканчивается тогда, когда у нее появляются дети. Или, скажем, она принимает различные формы, переплавляясь в привязанность, благодарность, привычку. Но чаще, мне кажется, это просто страх одиночества и необходимость сильной руки в воспитании потомства. Не более.
Женщина – это семья. С ее стиркой, готовкой, уборкой. С подвыпившим мужем, который приходит за полночь. С детьми, которые бьют в школе стекла и получают двойки. С собаками и кошками. С тараканами и комарами. Со всем тем, что составляет этот большой мир.
А мужчина – это… уж точно не дети, семья и все, что к ним относится.
0 коммент.:
Отправить комментарий